Ровно 1250 лет назад святые братья Кирилл и Мефодий создали славянскую письменность. Это позволило болгарам, сербам, а потом и русским принять христианство и войти в круг цивилизованных народов. Братьев чтут как просветителей во всех славянских странах, однако об их жизни по-прежнему известно очень мало.
Кирилла и Мефодия называют «солунскими братьями». Это значит, что они родились и выросли в городе Фессалоники (ныне Салоники), который по-славянски назывался Солунью. Славян в IX веке там жило немало — это были потомки грозных завоевателей, которые в предыдущие столетия едва не смели с лица земли Византийскую империю. Историк Прокопий Кесарийский со страхом писал о жестокости этих диких язычников: «Они убивали всех, не разбирая лет, так что вся земля была покрыта непогребенными телами. Притом убивали не мечами и не копьями, но, вбивши крепко в землю острые колья, насаживали на них несчастных людей… Остальных же вместе с крупным и мелким скотом они запирали в сараях и сжигали без всякого сожаления». Не сумев победить византийскую армию, славянские племена осели на Балканах и поступили на службу к императору. Большинство их хранили верность языческим богам, но некоторые породнились с греками и переняли их обычаи.
Таких было немало и в Фессалониках, и есть версия, что к ним принадлежали и Кирилл с Мефодием. Точнее, Константин и Михаил – так звали просветителей до пострижения в монахи. Они были сыновьями друнгария (командира городской стражи, а говоря современным языком — шефа полиции) по имени Лев и его жены Марии. В одном из исторических сочинений тех времен говорится, что Лев «родом из болгар от Солунограда». Скорее всего, друнгарий все-таки был греком, но выучил славянский язык, на котором говорили его солдаты. В большой семье Льва и Марии родилось семь сыновей, из которых Михаил был самым старшим (он родился около 815 года), а Константин — самым юным, родившимся в 827 году. Способный и старательный Михаил, с детства мечтавший о военной службе, быстро сделал карьеру и уже в 30 лет стал стратегом (генералом) и наместником провинции. Константин рос совсем другим — мечтателем, любившим чтение и одинокие прогулки. В семь лет ему приснился чудесный сон, в котором ему предлагали жениться на самых прекрасных девушках Фессалоник, а он выбрал одетую в жемчуг красавицу по имени София-Премудрость. Озадаченный этим сном Лев решил, что его младший сын будет не военным, как его братья, а ученым. Мальчика отдали в школу, где он «преуспел в книгах больше всех учеников из-за хорошей памяти так, что все удивлялись». На совершеннолетие, которое у греков наступало в 16 лет, отец подарил Константину ловчего сокола, стоившего больших денег. Вскоре юноша поехал охотиться в лес за городом, но тут «поднялся ветер по Божию предназначению и унес сокола». Впечатлительный Константин так сильно огорчился из-за потери отцовского подарка, что решил отречься от всех земных привязанностей и уйти в монастырь. Любимый учитель с трудом уговорил его не торопиться и сперва окончить школу, объяснив, что Богу можно служить не только молитвами, но и изучением наук.
Древнерусская миниатюра из Радзивилловской летописи изображает Кирилла и Мефодия в епископских облачениях, с инструментами для письма и пергаментными свитками.
Три года спустя его, как лучшего выпускника, отправили в Манаврскую академию в Константинополе, где лучшие ученые православного мира преподавали ему философию, математику, риторику и астрономию. Одним из его наставников был будущий патриарх Фотий, познакомивший юношу с могущественным логофетом Феоктистом — опекуном юного императора Михаила III. На выпускном экзамене Константин одолел в диспуте своих наставников и получил прозвище Философ. После этого логофет предложил ему должность своего секретаря вместе с рукой красавицы крестницы. Но будущий святой уже был обручен с Премудростью — тайно приняв монашество, он ушел в дальний монастырь. Логофет нашел его там и упросил вернуться, обещая впредь не приставать с женитьбой. Константину досталась должность хартофилакса — хранителя богатейшей библиотеки собора Святой Софии, где он мог вволю пополнять образование и учить иностранные языки. Это входило в планы Феоктиста: красноречивый юноша, знающий к тому же язык варваров, должен был обращать их в христианство, умножая престиж империи и самого логофета. Константин прошел «боевое крещение» во Фракии, где пылкой проповедью склонил к православию многих славян. Потом он отправился с посольством в далекий Багдад, столицу арабского халифата. Эти миссии сделали молодого библиотекаря важной фигурой при дворе.
Глаголическая рукопись, созданная в XI веке в Хорватии. Ученые считают, что Кирилл и Мефодий изобрели именно этот алфавит.
Но вскоре все изменилось: логофет был убит заговорщиками, которые поспешили лишить его сторонников должностей, а кое-кого и жизни. Константину с его учениками Климентом и Наумом пришлось от греха подальше бежать в монастырь в македонском городе Охрид, где к тому времени настоятелем под именем Мефодия стал его брат, оставивший военную службу. Опала была недолгой: в 860 году патриарх Фотий снова вызвал Константина в столицу и поручил ему проповедовать православие в Хазарском каганате. В этой кочевой империи, раскинувшейся от Волги до Дуная, Византия боролась за влияние со своим давним врагом — халифатом, поэтому миссия к хазарам была очень важна. И все-таки Константин провалил ее: пока он на диспуте во дворце кагана бурно препирался с мусульманским имамом, в дело вмешался третий участник, иудейский раввин. Он-то и сумел под шумок обратить кагана в свою веру, а соперникам пришлось отправиться восвояси.
На родине Константина ждала новая ответственная миссия. Воинственные болгары, давно угрожавшие Византии, помирились с ней и послали в Константинополь сестру своего хана Бориса. В болгарскую столицу Плиску она вернулась христианкой Феодорой и привезла с собой православных священников. Однако они не могли учить вере без книг — греческой письменности славяне не знали, а своей у них не было. В Охридский монастырь пришло повеление патриарха — создать славянскую азбуку, и Константин принялся за дело. Помогать ему взялся Мефодий, прекрасный организатор, сумевший в кратчайшие сроки перевести и записать новой письменностью книги, необходимые для внедрения веры у славян.
Но что это была за письменность? Многие удивятся такому вопросу — конечно же, кириллица, которой мы пользуемся до сих пор! Так думали долгое время, однако потом ученые доказали, что братья-просветители изобрели совсем другой алфавит — глаголицу. Именно на ней написаны самые ранние славянские тексты, а под более поздними часто обнаруживаются стертые глаголические письмена. Глаголица состояла из 38 знаков и точно соответствовала звукам славянского языка — гораздо лучше, чем греческий алфавит, в котором было всего 24 буквы. К тому же братья выстроили буквы так, что их названия образовывали нравоучительные фразы: «Аз буки ведаю, глаголь добро есть…» («Я буквы ведаю, грамота добро есть») и так далее.
Деревянные скульптуры из церкви Кирилла и Мефодия в Загребе. 1875 год
Только после смерти Кирилла и Мефодия их ученики создали новую азбуку, кириллицу сблизив ее с греческим алфавитом и дополнив их еще пятью буквами для носовых звуков. Глаголица со временем забылась, однако до самого XX века ею пользовались славяне-католики в Хорватии и Боснии. Православные использовали кириллицу, а с ней и церковнославянский язык — тот самый македонский диалект, на котором писали солунские братья. Полигоном для испытания новой азбуки стала Болгария, хан которой Борис в 864 году принял крещение. Но среди устремившихся туда миссионеров Кирилла с Мефодием не было — их путь лежал на север, в Великую Моравию. Как раз в то время правитель этого славянского княжества Ростислав попросил императора прислать ему учителей для проповеди христианской веры. Тогда император призвал к себе Кирилла и сказал: «Философ, знаю, что ты утомлен, но подобает тебе идти туда. Ведь этого дела никто другой не может исполнить так, как ты». Тот согласился, но не без страха — впервые ему предстояло отправиться к славянам, совершенно незнакомым с греческой культурой, тем самым дикарям, о которых историк писал: «Их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране. Они многочисленны, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище. К прибывающим к ним иноземцам они относятся ласково».
Надеясь на последнее, братья собрали пожитки и отправились в моравскую столицу Велеград, где их действительно встретили тепло, выделив дом, пропитание и охрану. Больше трех лет они учили славян грамоте и православной вере, пока неожиданно не вмешался Римский Папа. Недавно они с патриархом Фотием предали друг друга анафеме, после чего католичество и православие окончательно разделились. Моравия входила в сферу влияния Рима, и папский двор решил прогнать оттуда посланцев Константинополя. Предлогом стало мнение, что хвала Богу может воздаваться только на трех священных языках: еврейском, греческом и латыни — а славянский язык и славянские книги в богослужении недопустимы. В 867 году Папа Адриан II вызвал братьев в Рим, чтобы официально обвинить в ереси. Еще в дороге, в Венеции, на них, «как вороны на соколов», набросились с обвинениями католические патеры, но Константин ответил им: «Не идет ли дождь от Бога равно на всех, и солнце тоже не сияет ли всем, и не все ли мы равно дышим воздухом? Так как же вы не стыдитесь, полагая всем народам, кроме трех, быть слепыми и глухими в познании Бога?» Но он знал, что словами противников не убедить, и проявил себя истинным хитрым византийцем — при первой же аудиенции преподнес Папе в подарок частичку мощей святого Климента Александрийского, каким-то образом добытых им в Корсуни. Этот царский подарок заставил Адриана смягчиться — он разрешил провести в соборе Святого Петра богослужение на славянском языке, рукоположил Мефодия в архиепископы Моравии и Паннонии, а его учеников — в священники. Папская милость ждала и Константина, но тот внезапно заболел — сказались годы трудов и скитаний. Поняв, что кончина близка, он принял схиму с именем Кирилл и сказал брату: «Брат, мы с тобой трудились, как два вола, и вот я падаю на борозде, день свой скончав». Умер он в феврале 869 года и был похоронен в церкви Святого Климента, рядом с привезенными им мощами.
На рисунке чешского художника изображены Кирилл и Мефодий, проповедующие христианство моравскому князю Ростиславу.
Перед смертью он попросил брата вернуться в Моравию и продолжить просвещение ее жителей. Мефодий так и сделал, однако в Велеграде его встретили враждебно. За время отсутствия братьев князь Ростислав был взят в плен немецкими феодалами, ослеплен и умер в темнице. Сменивший его племянник Святополк пустил в страну католических священников, которые велели служить в церквах только на латыни. Бывший генерал не собирался их слушаться: вопреки их запрету он провел службу по-славянски и был арестован по приказу немецкого епископа Викинга. Его увезли в монастырь Рейхенау, где три года держали на хлебе и воде, заставляя отречься от «ереси». Таким самоуправством возмутился даже Папа Иоанн VIII, заставивший немцев отпустить законного архиепископа. Вернувшись в Велеград, Мефодий изгнал Викинга и с прежней энергией взялся за проповедь веры. Среди обращенных им были чешский князь Боривой и его супруга Людмила — в будущем мученица, святая покровительница всех Людмил.
«Апостол чехов» был уже стар, когда его снова вызвали в Рим, чтобы обвинить в ереси. И снова сила убеждения позволила ему оправдаться: Папа Иоанн даже написал моравскому князю, угрожая суровой карой тем «волкам в человеческом облике», которые посмеют враждебно относиться к славянской грамоте. Но это не помогало: в княжестве появлялось все больше немецких священников, которые открыто угрожали расправиться с православной миссией. Мефодию пришлось ехать за помощью в Константинополь, где император Василий I и патриарх Фотий радушно приняли его, но объяснили, что никак не могут защитить паству в далекой Моравии. Ему предложили доживать дни в
В композиции памятника «Тысячелетие России», изваянного в 1862 году скульптором М. Микешиным и установленного в Великом Новгороде, святые Кирилл и Мефодий занимают одно из самых почетных мест.
покое и достатке в одном из столичных монастырей. Он прожил там два года, работая над грандиозным трудом — переводом Библии на славянский язык. Но потом засобирался обратно в Велеград, куда прибыл после долгого пути, ставшего для него, как и для брата, роковым. 19 апреля 885 года, когда христиане праздновали Вербное воскресенье, архиепископ, которому стало хуже, попросил отнести его в построенный им храм и еле слышным голосом прочитал проповедь — конечно же, на славянском языке. Потом он назначил своим преемником любимого ученика Горазда и умер. Очень скоро в Моравию вернулся епископ Викинг со своими «волками в человеческом облике и обрушился на учеников солунских братьев. Одних босыми и раздетыми выгнали из города, других продали в рабство. Тогда же Папа окончательно запретил использовать славянский язык в богослужении, и скоро западные славяне стали католиками, а часть из них онемечилась, утратив свой язык и имя. Незавидной оказалась и участь Великой Моравии — ее захватили язычники-венгры, и славянского княжества не стало. Его правители, сыновья Святополка, еле успели бежать из горящего Велеграда. Еще раньше них покинул город епископ Викинг, да так и сгинул где- то в дороге.
Уцелевшие ученики Кирилла и Мефодия во главе с Климентом и Наумом не видели всего этого — они вернулись в Охрид, где продолжили работу по созданию и переписыванию славянских книг. Со временем семена просвещения, посеянные братьями, проросли на Руси, куда вместе с христианством пришла кириллица. Много веков спустя Святейший синод русской церкви объявил днем памяти Кирилла и Мефодия 11 мая, хотя эта дата никак не связана ни с одним из святых. С 1991 года этот день — 24 мая по новому стилю — отмечается в России как День славянской письменности и культуры. Конечно, поклонники стародавнего (а фактически новодельного) язычества любят порассуждать, что история славян уходит в невероятную древность и не сводится к какому-то чужому алфавиту сомнительной ценности — но рассуждения эти пишутся теми самыми буквами, что возникли благодаря самоотверженным трудам солунских братьев.
