15 лет назад, в апреле 1998 года, не стало главаря красных кхмеров Пол Пота. Он проводил в Камбодже страшные и абсурдные реформы. Но суд над ним был больше похож на фарс: обвиняемого провожали как королевскую особу.
У многих политических деятелей тире между датой рождения и датой смерти заключает в себе нечто достойное. Иногда — трагическое. Иногда — позорное. В случае с Пол Потом, вошедшим в историю формально как первый и последний премьер-министр Демократической Кампучии в 1976-1979 годах, это тире — знак того, что в его жизни было больше тайн, чем известных фактов. Пол Пот долгие годы создавал вокруг себя атмосферу строгой секретности. Он скрывал свое подлинное имя, обстоятельства рождения, родственные связи, держал в тайне сведения о детях и жене. Но «сухой остаток» его жизни все-таки может быть подсчитан. Пол Пот, сам никого своими руками не убивая, стал причиной смерти — по разным подсчетам — более трех миллионов человек.
Загадкой остается даже история происхождения самого имени — Пол Пот. Говорят, что появилось оно в 1960-х годах прошлого века. Лидер тогда еще совсем малочисленных красных кхмеров некоторое время скрывался в секретном лагере коммунистов Северного Вьетнама «База 100». Вместе с ним там было и его ближайшее окружение: Иенг Сари, Сон Сен и их жены. Некоторые вьетнамские товарищи называли их «банда шестерых» (намекая на связи камбоджийских товарищей с заправлявшей в Китае «культурной революцией» «бандой четырех»), а их старшего — Пол Потом, сокращенно от французского словосочетания politicien potentiel, «потенциальный политик».
Трудно сказать, за какие унижения, понесенные им в детстве, Салот Сар в своей дальнейшей жизни пытался отомстить тем, кого можно назвать «правящим классом». Ведь близость его сестер и брата к королю позволила ему не заниматься тяжелым крестьянским трудом. В девять лет он был взят под опеку Меак и старшим братом и жил в Пномпене в благополучных условиях и полном довольстве. Трудно сказать, за что Пол Пот ополчился и на буддийских монахов, которых он после своего прихода к власти уничтожил более 25 тысяч.
Да, вскоре после переезда в Пномпень Салот Сар, как и полагалось юношам его возраста, отправился послушником в буддийский монастырь, но все, кто знал будущего Пол Пота в те годы, отмечали, что никакого бунтарства в нем не было. Он вообще был ничем не примечательным подростком. В двенадцать лет Салот Сар поступил в католическую начальную школу, где получил основы классического образования и обучился французскому языку. После ее окончания в 1942 году поступил в колледж, носящий имя нового короля, Нородома Сианука. Учился хорошо, но не проявлял никаких особенных талантов. Его попытка в 1948 году продолжить образование в престижном Лицее имени короля Сисовата не удалась — он не сдал экзамены и был бы вынужден продолжить обучение в третьеразрядком техническом училище на севере страны, но родственники помогли, и он получил в 1949 году королевскую стипендию для продолжения обучения в высшем учебном заведении во Франции. На пароходе «Джамайка» он вместе с такими же, как он, стипендиатами — двумя сыновьями губернатора провинции Кратьэх и двумя принцами королевских кровей — доплыл до Марселя, а оттуда 1 октября 1949 года поездом добрался до Парижа. Оказавшись в Париже, Салот Сар поступил во Французскую школу радиоэлектричества. Там учился принц Сисоват Сомонопонг. С принцем Салот Сар жил в одной квартире, прямо у Пантеона.
В Париже Салот Сар встретил немало других земляков, в том числе и Кхиеу Самфана, человека, одержимого планами «аграрной революции». Самфан говорил, что люди должны жить в полях, зарабатывать простым трудом, все соблазны современной западной цивилизации следует уничтожить. Города суть порождение зла, в них сосредоточен капитал, процветает свободная торговля, а все это противоречит природному крестьянскому коммунизму. В общежитии у Самфана собирались и другие будущие красные кхмеры: Иенг Сари, Ху Ним, Сон Сен, Нуон Чеа — все они были одержимы левацкими идеями. Что совсем ничего не значило — в те времена прослыть «нелевым» в студенческой среде было все равно как выйти на улицу голым — тебя просто освищут. Левые задавали тон в культуре, политике. Париж вообще был «левым городом». По свидетельствам знавших Салот Сара в его парижскую бытность, он чаще всего не участвовал в общих шумных дискуссиях, не сыпал цитатами, а просто слушал и как мог запоминал, хотя у него была не очень хорошая память.
Денег было в обрез, питался он скудно, одевался бедно. Если бы он в какой-нибудь из осенних вечеров простудился, заболел воспалением легких — Париж казался кхмерским студентам крайне недружелюбным и холодным городом — и умер, то очередная теория коренного переустройства так и заглохла бы в районе улицы Амьо. Но он «пережил» Париж. Съездил в Югославию. Прочел статью Иосифа Сталина «Марксизм и национальный вопрос». Вступил во Французскую коммунистическую партию. Опубликовал в студенческой газете первую статью — «Монархия или демократия?». И за несданные экзамены был отчислен из университета. На родину он вернулся в 1953 году недоучившимся радиоинженером, но законченным коммунистом, насквозь пропитанным конспирологическими теориями. После возвращения некоторое время жил у своего брата Лот Суонга, который отмечал, что Сар стал задумчив, проявлял интерес к политике, но о конкретной ситуации в Камбодже предпочитал не распространяться. Свою задумчивость Сар объяснял тем, что «думает о народе», много говорил об успехах Советского Союза и с восторгом рассказывал о поездке в Югославию, где вместе с молодыми коммунистами из разных стран бесплатно, только за кров и еду, строил дорогу.
Вскоре Салот Сар покинул дом брата и попытался наладить контакты с антифранцузскими повстанческими группами. Сначала он встречался с теми, кто поддерживал членов королевской семьи, боровшихся с колонизаторами, потом — с некоммунистическими антимонархистами и в конце концов вышел на контакты с представителями Коммунистической партии Индокитая. Вступить в эту партию камбоджийцу было непросто, тем более такому, как Салот Сар, с его связями при королевском дворе и учебой во Франции. Однако помогло членство во Французской коммунистической партии.
Пол Пот во главе отряда красных кхмеров. Начало 1970-х годов.
Вступив в Коммунистическую партию Индокитая, он стал безропотным «винтиком» в партийной машине, где главную роль играли вьетнамцы. Он умело скрывал и свою неприязнь к ним, и свои намерения побороться в этой партии за власть. Он завоевывал себе авторитет. брался за любую работу, вплоть до организации уборки навоза или доставки удобрений на рисовые поля в зоне действий партизанских отрядов. Вьетнамские коммунисты ценили его за связи со столичной элитой, его знание французского языка (вьетнамского Салот Сар не знал) и безграничную скромность.
После обретения Камбоджей независимости надобность в партизанах отпала. Салот Сару пришлось вернуться в Пномпень и искать работу. Только родственными связями можно объяснить то, что ему, не имевшему никакого преподавательского опыта и ученой степени, удалось получить место в недавно основанном частном колледже Чамраон Вичеа, что значит в переводе «Прогрессивное знание». Он запомнился ученикам, которые, кстати, ему симпатизировали, тем, что всегда ходил в тщательно выглаженной белой рубашке и говорил выверенными, словно отрепетированными фразами. Он преподавал французский язык, историю, географию и право. То есть был специалистом широкого профиля. Примерно тогда же, в середине 50-х, Салот Сар познакомился с Кхье Поннари, которая была старше его на восемь лет. Коллега Салот Сара, она была первой камбоджийской женщиной, получившей степень бакалавра, и преподавала камбоджийскую литературу в престижном Лицее Сисовата. Маленького роста, изящная, элегантная, Поннари никогда не носила украшений и не пользовалась косметикой, стриглась старомодно, предпочитала одежду темных цветов и среди студентов получила прозвище «старой девы».
Что влекло Сара и Поннари друг к другу — неизвестно. Вряд ли сходных политических взглядов было достаточно, чтобы создать семью. Браки с женщинами старше себя были в Камбодже большой редкостью. А женщины с таким положением и репутацией, с таким уровнем дохода редко выходили замуж за таких, как Салот Сар. Но он умел был обаятельным, а Поннари нуждалась в любви. За несколько месяцев до свадьбы «старая дева» начала красить губы, носить украшения, сделала себе прическу, разнообразила свой гардероб. Скромную свадебную церемонию провели в июле 1956 года. Среди ближайших друзей на свадьбе был недавно вернувшийся из Франции Иенг Сари с женой Кхье Тирит, родной сестрой Поннари.
До 1959 года Салот Сар и Кхье Поннари жили в престижной южной части города, в комнатах их небольшого дома царила безупречная чистота. Минимум мебели, мало книг, несколько картин.
Собственно, к 1959 году можно отнести последние более-менее внятные упоминания о личности, внешнем виде и манерах Салот Сара. На рубеже 50-х и 60-х годов он вместе с женой ушел в подполье, сосредоточился на революционной борьбе, вскоре превратился в Пол Пота и до 1975 года никаких упоминаний ни о нем лично, ни о его жене найти практически невозможно. Только данные о деятельности партии, о борьбе красных кхмеров против правительственных войск, против американцев, только официальные данные о контактах Пол Пота с вьетнамскими, северокорейскими, китайскими коммунистами. Но в 1959 году Салот Сар еще жил в Пномпене и даже принимал гостей. Один из них позже отмечал, что сам Салот Сар был дружелюбен, излучал добродушие, его гладкое лицо, низкий голос и размеренные жесты завораживали. Говорить Сар мог только о царящей в мире несправедливости, о разъедающей страну коррупции. Ничего о личной жизни, ничего о детях — в семье уже родился сын, ожидалось еще прибавление, — ничего о собственных пристрастиях.
«Братья». Слева направо: Пол Пот, Иенг Сари, Нуон Чеа, Сон Сен. 1975 год
Как преподаватель Сар был на хорошем счету. Его ценило руководство и власти, обожали ученики. Они вспоминали, что он легко цитировал французских поэтов, например — Рембо и Верлена, мог проговорить целый урок, не пользуясь записями, при этом его глаза всегда были полузакрыты, он словно слушал самого себя. Все современники также отмечали, что принадлежность Сара к коммунистической партии ни для кого, даже для его учеников, не была секретом. В те времена коммунистами в Камбодже часто называли тех людей, которые имели приличное образование, в жизни вели себя скромно, ненавидели коррупцию, заботились о бедных. Вполне достойные люди…
Правда, примерно в это время с коммунистами приключилась неприятная история, получившая огласку. Между секретарем столичного горкома компартии и главой камбоджийских коммунистов Тусамутом возник конфликт. Возможно, Тусамут почувствовал, что секретарь тянет партию в сторону подпольной группировки, отказывается от участия партии в демократических институтах. Конфликт нарастал, пока Тусамута не нашли задушенным. Как-то совпало, что сразу после этого Салот Сар вместе с Иенг Сари ушел в джунгли. Где под противомоскитной сеткой Салота избрали генсеком вместо погибшего Тусамута. Вряд ли нужно добавлять, что Салот Сар и был тем секретарем горкома. Но Сар никого никогда не убивал своими руками. Он никогда никого не призывал убивать. Люди сами должны были понять, что есть проблема и нужно найти решение.
Салот Сар исчез. В мир пришел Пол Пот. Как произошло это превращение, не известно. Просто потому, что об этом некому рассказать. Политических противников в джунглях не было и не могло быть. В тяжелых дикарских условиях выживали только единомышленники. Это понимали все, кто пополнял ряды полпотовских красных кхмеров. Никому из них не могло прийти в голову, что борьба с теми, кто вносит разлад в их ряды, может быть, например, самой настоящей паранойей — в джунглях все были братья. «Брат номер один» — так называли Пол Пота. Идеолога красных кхмеров Итон Чеа называли «братом номер два», «брат номер три» был Иенг Сари, «брат номер четыре» — Кхиеу Самфан. Для «братьев», говоривших о нуждах народа, все, кто не был в их «братстве», не представляли никакой ценности. Все люди должны были подстраиваться под теоретическую базу, которую «братья» вырабатывали в джунглях. А для проведения политики на местах были сформированы отряды бойцов. Молодых, безжалостных, фанатичных. Это Пол Пот придумал после посещения Китая в 1965 году и ознакомления с опытом китайских товарищей. Он был потрясен результатами культурной революции.
Но после того, как американские бомбардировщики с 1969-го по 1973 год сбросили на Камбоджу столько бомб, сколько было сброшено на Германию за последние два года Второй мировой войны, в его лагерь люди потянулись тысячами. Из деревень и городов бежали семьями. До лагерей Пол Пота доходили как правило лишь молодые, подростки. Со времен Крестового похода детей не было в мировой истории случая, чтобы основу целого воинства составляли подростки. А именно подростки, почти дети, были главной ударной силой красных кхмеров. Вооруженные АКМ китайского производства, в черных широких штанах и черных же свободных рубашках, обутые в сандалии из автомобильных покрышек, они обходились чашкой риса в день, ловили обезьян и пекли их на углях в пальмовых листьях. Эта армия была фанатично предана «братьям», жившим в подземных блиндажах и передвигавшимся с базы на базу только глубокой ночью. «Мальчишки» и служили проводниками основных идей Пол Пота. Люди, преданные наследному принцу Камбоджи Сиануку, сибариту и поклоннику Запада, бесследно исчезали, как исчезали и прежние союзники «верхних людей». 17 апреля 1975 года Пол Пот триумфально вступил в Пномпень во главе 30-тысячной армии. Никто не смог оказать подросткам сопротивления: Сианук в очередной раз отправился в эмиграцию, американцы и их союзники спешно грузились в военно-транспортные вертолеты.
Так произошел приход к власти уникального правительства, которое отрицало все основополагающие принципы государства. Действия Пол Пота и его соратников вызвали во всем мире, включая СССР, который из идеологической солидарности должен был бы приветствовать провозглашенную вместо Королевства Камбоджа Демократическую Кампучию, даже не возмущение, а изумление. Первым делом был взорван Национальный банк — тем самым Пол Пот смог радикально решить вопрос об отмене денег. В справочниках тех времен в статьях, посвященных Кампучии, в графе «денежная единица» стояло слово «нет». Жителей столицы и других городов начали изгонять в деревни, и тем самым был решен вопрос о городах, зараженных буржуазным влиянием. Людей в очках убивали на месте. Были запрещены торговля и промышленность. Членам одной семьи запрещалось жить вместе: детей следовало освободить из-под «буржуазного влияния» родителей. Никаких книг, газет, журналов. Восемнадцатичасовой рабочий день. Религия не притеснялась, а просто уничтожалась. Монахи, если они отказывались «уйти в мир», безжалостно расстреливались, храмы осквернялись, в них устраивали или казармы, или скотобойни. Инакомыслие, малейшее несогласие с начальством карались смертью, причем в целях экономии боеприпасов убивали ударом мотыги или хоронили заживо. Общественный транспорт был запрещен, велосипеды объявлялись буржуазной роскошью, справлять дни рождения, играть свадьбы, юбилеи, праздники значило лить воду на мельницу отсталых традиций. Что также каралось ударом мотыги.
Красные кхмеры. 1975 год
И при этом Пол Пот был удивительно последователен и — аскетичен. Он сам, в своей собственной жизни, отрицал какие-либо родственные связи. Его племянник умер в специальной политической тюрьме S-21, где заключенные подвергались изощренным издевательствам. Старший брат, помогавший молодому Сару еще при королевском дворе, умер по дороге к месту перевоспитания, дядя и тетя после избиений были поселены в глухой деревне. Никто в Кампучии не знал, кто стоит во главе страны. Не было ни культа личности, ни биографий вождей, ни приличествующих этому портретов. Пол Пот не давал себя фотографировать. Один — позже забитый мотыгами — художник набросал его портрет. Когда этот размноженный на ксероксе рисунок вывесили в общих столовых, брат и сестра Салот Сара, отправленные, как и прочие буржуазные элементы, на перевоспитание, узнали своего родственника. «Нами правит маленький Сар!» — воскликнула сестра диктатора. А потом портреты запретили.
Дабы завершить полную изоляцию страны, были приняты указы о языке. Использовать любой другой язык, кроме кхмерского, запрещалось: за разговоры на вьетнамском, тайском или китайском языках полагалась смертная казнь. Но самым большим преступлением были разговоры на английском, французском и других европейских языках. В Демократической Кампучии было провозглашено чисто кхмерское общество: «Кампучия — для кхмеров!». Те же из сограждан, кто исповедовал «нехарактерные» для Кампучии религии, христиане и мусульмане, также подвергались преследованиям.
Эта фотография, на которой немецкий журналист Кристофер Фредер запечатлел взятие красными кхмерами Пномпеня, обошла весь мир. 1975 год
Полпотовцы разорвали дипломатические отношения со всеми странами, не работала почтовая и телефонная связь, въезд и выезд из страны были запрещены. КГБ СССР по заданию ЦК КПСС пытался «навести справки». Но даже этой мощной организации получить достаточно полную информацию было не под силу. Тогда руководителям «братской Кампучии» было отправлено приглашение посетить СССР. Отдохнуть, покупаться в Черном море. Полечиться, в конце концов. Ответ ошарашил даже видавших виды «кремлевских старцев»: приехать не можем, очень заняты, много дел. Дальше — полнейшая тишина. В лагерях для заключенных применялись изощренные пытки и экзекуции, охранники следовали «Руководству по допросам S-21», в котором было четко прописано, что «целью применения пыток является получение адекватной реакции на них со стороны допрашиваемых». «Пытки применяются не для развлечения, — говорилось в инструкции. — Боль надо причинять так, чтобы вызвать быструю реакцию. Другой целью является психологический надлом, потеря воли. При пытках не следует исходить из собственного гнева или самоудовлетворения. Прежде чем приступить к пытке, необходимо обследовать состояние здоровья допрашиваемого и осмотреть орудия пыток. Не следует стараться непременно убить допрашиваемого. При допросе главными являются политические соображения, причинение боли вторично. Поэтому никогда не надо забывать, что вы занимаетесь политической работой. Даже во время допросов следует постоянно вести агитационно-пропагандистскую работу. В то же время необходимо избегать нерешительности и колебаний в ходе пыток, когда есть возможность получить от врага ответы на наши вопросы. Необходимо помнить, что нерешительность может замедлить нашу работу. Другими словами, в агитационно-воспитательной работе такого рода необходимо проявлять решительность, настойчивость, категоричность. Мы должны приступать к пыткам без предварительного разъяснения причин или мотивов. Только тогда враг будет сломлен».
Пол Пот в 1978 году во время единственного интервью, которое он, находясь у власти, дал западным журналистам.
Практически никаких данных о личной жизни Пол Пота в этот период, с апреля 1975-го по январь 1979 года, нет. Пол Пота серьезно охраняли, он часто менял свое место пребывания и редко появлялся на публике. Он панически боялся покушений, и перед его выступлениями на партийных собраниях, перед встречами с ним все приглашённые тщательно обыскивались. При этом, если все диктаторы XX века имели свой персональный культ, продуманный и выверенный, поклонение Пол Поту было, как это ни удивительно, искренним. Пол Пот был единственным из красных кхмеров, кто вызывал доверие и любовь. Многие камбоджийцы, видевшие Пол Пота лично, считали его воплощением образцового поведения — самообладания, изящества, добросердечия.
Пол Пот часто болел, а из-за постоянных проблем с желудком уверился, что повара могут его отравить. Поэтому пищу ему готовили особо проверенные люди. Большую часть времени он был занят просмотром папок с делами из центра допросов S-21 и беседами со своими близкими соратниками. Работал до глубокой ночи, разбираясь с грудой отчетов. Отчеты, как ему казалось, давали представление о происходящем.
Жена «брата номер один» формально возглавляла Комитет кампучийских женщин. Один- единственный раз появилась на публике, и ее приветствовали как «мать революции», но вскоре она полностью пропала из поля зрения. По наиболее распространенной версии, Кхье Поннари сошла с ума. Причиной могла быть смерть любимого сына, но как эти события повлияли на Пол Пота, неизвестно. Трудно сказать, как развивались бы события, если бы старшие братья «Один-Два-Три» продолжили линию на полную изоляцию страны. Точнее — сколько выдержали бы кампучийцы? Возможно, в Юго-Восточной Азии появилась бы новая Северная Корея. Но в головах этих прошедших школу Латинского квартала переустроителей жизни созрела идея распространить передовой опыт и за пределы Кампучии. «Враг усиливается! Враг постоянно усиливается!» — утверждали «братья». И вот из-за небольшой приграничной стычки начался военный конфликт с Вьетнамом. На самом деле конфликт был старым. Вьетнам, который всегда претендовал на первенство в отношениях с Камбоджей, диктовал камбоджийским коммунистам, как и что им делать. К тому же Вьетнам был союзником СССР, а Пол Пот не любил СССР и прочие коммунистические режимы, за исключением Китая и Румынии. И недавние союзники в борьбе против американцев столкнулись лбами, да вот лоб у опытной вьетнамской армии был покрепче, чем у кхмерских подростков.
Несколько вьетнамских мотопехотных дивизий при поддержке танков разгромили полпотовских юнцов, и в январе 1979 года революционным абсурдистам пришлось оставить Пномпень. Пол Пот и его «братья», которых созданный вьетнамцами Народно-революционный трибунал заочно приговорил к смерти, отступили к границе с Таиландом и вернулись к тактике партизанской войны, благо у них не было недостатка в средствах: именно в местах их новой дислокации находился один из углов знаменитого «золотого треугольника», района, где тогда выращивали самый лучший, самый качественный и самый дешевый опиумный мак. В СССР Пол Пота заклеймили позором. Публикаций об ужасах, которые творили его красные кхмеры, в «Правде» было столько, что в стране стала популярна частушка: «Если утром мне жена не нальет стакан вина, изобью-замучаю, как Пол Пот Кампучию!»
Пол Пот на суде в лагере красных кхмеров в горах Дангрэк. 25 июля 1997 года.
Западные же страны практически закрыли глаза на обнародованные победившими вьетнамцами факты беспримерного зверства. Не в красных кхмерах, а как раз во Вьетнаме Запад видел тогда главную угрозу в этом регионе. Хотя во время трибунала вьетнамцы напомнили, что в августе 1965 года, выступая на закрытом заседании Политбюро ЦК КПК, Мао Цзэдун заявил: «Мы обязательно должны заполучить Юго-Восточную Азию», а в документах, которыми располагал трибунал, были, как утверждалось, прямые доказательства, что за спиной клики Пол Пота — Иенг Сари стояли пекинские военные советники и китайское оружие. В самой Кампучии к изложенным трибуналом фактам отнеслись неоднозначно. Многие считали, что Пол Пот и его товарищи восстали против коррупции. Чиновники грабили людей, укрывали награбленное за границей и перебирались в США. Пол Пот получил в наследство разоренную страну.
Люди бежали из разрушенных американцами деревень, миллионы беженцев наводнили города. Их надо было как-то кормить. Но из-за бомбардировок рис не сажал никто. Пол Пот вернул крестьян на поля, а заодно очистил города от тех, кто помогал иностранцам грабить свой народ.
В 1980-х про Пол Пота ходили разные слухи. То ли умер, то ли живет в Китае, то ли совсем отошел от политики и больше святым делом переустройства не занимается. Самого его оберегали от неприятных новостей о переменах, охвативших мир в 1980-е годы. В 1985 году Пол Пот женился во второй раз, получив на это разрешение Поннари. Его второй жене, Меа Сон, на тот момент исполнилось почти тридцать лет. В1986 году она родила Пол Поту дочь. После смерти Пол Пота Меа Сон говорила, что он был «очень хорошим мужем… С тех пор, как я вышла за него замуж, я ни разу не видела, чтобы он делал что-то плохое». Пол Пот продолжал бороться с «вьетнамской оккупацией», да вот только соратников у него становилось все меньше. Последним от него попытался отойти старый друг Сон Сен, собиравшийся выдать Пол Пота в обмен на амнистию. Не получилось. Сон Сена и членов его семьи «разоблачили», но следом одноногий «джунглевый» командир по прозвищу Мясник вдруг арестовал и Пол Пота, объявив, что предаст его суду.
Один из немногих бюстов Пол Пота, созданный заключенными одного из «лагерей переобучения», хранится в Пномпене в Музее геноцида.
В лагерь Мясника, расположенный в районе гор Дангрэк на границе с Таиландом, были приглашены работавший в Сингапуре на агентство «Рейтер» телеоператор Дэйвид Мак-Кейдж и журналист из «Фар Истерн Экономик Ревью» Нат Тайер. «Весь этот суд был специально для нас, чтобы мы сообщили, что Пол Пот осужден… — вспоминал Тайер. — Они объявили о том, что Пол Пота судят, по, радио. Но никто этому не поверил. После пяти лет вранья в их радиопередачах никто им не верил. Им было ясно, что нужны независимые свидетели этого суда».
На суде Пол Пот не проронил ни слова… Изо всех сил старался сохранить достоинство. Сил оставалось мало, и после суда его буквально вынесли на руках — он не мог ходить… «Часть толпы поклонилась ему… как королевской особе», — писал Тайер. Сон Сена и его родственников приговорили к смертной казни. Пол Пота — к пожизненному заключению. Которое он отбывал в лагере, в той же хижине, где жил. Его охраняли бойцы, которые до суда были его телохранителями. Через десять месяцев, 15 апреля 1998 года, Пол Пот тихо скончался. Чтобы мир поверил в это, в лагерь снова привезли Ната Тайера. Он же и отвез в багажнике своего пикапа тело к месту кремации. У кровавого диктатора не было никакой собственности. Несколько бутылочек с традиционными снадобьями и накомарник — вот и все, что досталось в наследство его дочери Сит.
